Андрей Васильев

– Как-то ты больно быстро обжился, Красавчик, – прорычал Харрис. – На судне сутки, а уже командуешь?

– Ну, жизнь у меня такая, – улыбнулся я, глядя на него. – Я как житель Крайнего Севера – где упал в сугроб, там и новоселье.

Под конец мы закрепили пулемёт на носу «Василька», и Настя снова уцепилась за его рукоятки, поводив дулом влево-вправо и даже издав некий «ты-дыщ». Народ, устало рассевшийся на причале, с улыбками смотрел на неё. А Азиз — ещё и с завистью. Любил он подобные вещи, в смысле, пулеметы. Да и вообще всё, что массивно выглядит и громко стреляет.

— Может, на нас нападут? — с надеждой спросила она у меня, погладив пулемёт как кошку.

Неохота умирать-то  — заметил Флоси, доставая боевой топор  — Ну вот совсем.

— Мастер, где тут левый фланг? — спросил я гнома.

— Слева, — уставился он на меня, видимо, поразившись моей недалёкости.

— А, ну да, — сказал ему я и побежал к левой части равнинки, но не добежал.

Кто может выжить — выживет, — категорично заявил Голд. — Выживаемость не профессия и не куча навыков, это вторично. Выживаемость — состояние души.

Слушай да мотай на ус. Нет усов? Тогда мотай на уши, вырастут усы — перемотаешь.

Тьфу! Вот ты как тот пьяный, что до кочерёжки докопался, отчего та черна, да отчего гнута...

И это тоже было верно. Мы вот как ни старались, а банальное колесо сделать не могли. Вроде бы простая вещь, всем понятная, сложностей не вызывающая, его даже изобретать не надо, просто возьми и сделай. Только вот фиг. То, что выходило из рук наших мастеров, пока полноценным колесом не назовешь. Позор, конечно, но вот так получилось. Мы знаем всё про атомы, космос и органическую химию, но не можем сделать простейшую вещь. Потому что работать руками и работать головой  — это разные вещи.

— У папеньки тоже всё время шуты были. Помню, тогда в замок его друзья приехали, они вроде как сначала попили, поели, попели, а потом загрустили. И тишина такая в пиршественной зале настала, все молчат, друг на друга смотрят. И тут шут взял и про короля пошутил!

— И чего? – заинтересованно спросил кениг.

— Да ничего, – снова положил голову на руки Гунтер. – Все очень смеялись, а труп шута закопали во рву, за замком.

Всё точно по древней восточной мудрости, которая говорит о том, что уходящий по дороге вдаль уносит с собой только одну четверть печали разлуки, а три других остаются у того, кто смотрит ему вслед.